Если вам предложат играть в шахматы — никогда не говорите: «Не умею». Скажите: «Умею, но не хочу». Теперь-то я знаю это золотое правило. Но тогда!..

Когда он подошел ко мне, я сидел в парке и мирно читал газету. В глазах у него была тоска, а под мышкой — шахматная доска.
— Сыграем? — спрашивает он неуверенно; заранее предполагая отрицательный ответ.
— Я не умею!
— Как?! — Он чуть подпрыгивает и смотрит на меня, как на марсианина. На лице выражается неподдельное удивление, но через секунду оно сменяется выражением дикой радости, — Не умеете?! Молодой человек! Я вас мигом научу. Каждый интеллигентный человек обязан уметь играть в шахматы! — Он раскрывает доску. — Все великие люди умели и любили играть в эту замечательную игру.
Я слабо сопротивляюсь, но после этого аргумента сдаюсь. А мой новый знакомый уже расставляет белые и черные фигурки и попутно совершает краткий экскурс в историю шахмат. Я узнаю, что их изобрели в Индии, узнаю также несколько пугающих фамилий: Капабланка, Эйве, потом более знакомые — Чигорин, Алехин, и наконец, известные — Ботвинник, Смыслов.
На секунду он останавливается и спрашивает:
— Так вы никогда-никогда?..
Я делаю неопределенный жест, но он продолжает:
— Ай-ай! А с виду такой умный молодой человек... Но ничего, это поправимо. Ну-с, на доске шестьдесят четыре клетки...
Я быстро пересчитываю клетки — действительно, шестьдесят четыре.
— Да вы перемножьте восемь на восемь, — советует он. Перемножаю… Получается опять шестьдесят четыре.
— Поразительно?
— Бывают еще стоклеточные доски, но это для шашек.
— В шашки я умею, — хвастаюсь я.
— Эта фигура называется — ладьей.
— Это та, что похожа на башенку?
— Да. Она ходит по горизонтали. Ясно? А конь — он ходит буквой «Г».
— И только? Маловато! Если бы я жил в Индии, я бы придумал ему еще одну букву. «Ы», например! — острота получается неуклюжая, но партнер мой снисходительно и оглушительно смеется и продолжает:
— Это слон. Он ходит по диагонали.
— Вот эта большая пешка?
— Да, да!.. Это король, а это — ферзь.
— А где же королева? — серьезно спрашиваю я, вспоминая свои скудные знания.
Партнер тактично улыбается:
— Это и есть ферзь. Он ходит по горизонтали и вертикали!
Объяснение меня не удовлетворяет. Правда! Ведь королева женского рода, а ферзь? Но чтобы не показаться профаном, принимаю на веру это и все другие объяснения.
А он уже потирает руки — ему не терпится начать игру и выиграть. А в том, что выиграет, он не сомневается. Да и я тоже. Я запуган терминами и осведомленностью. Мне он кажется еще страшнее Капабланки, и настроение у меня падает, а на лице — кислое выражение.
— Ну-с, — говорит он, — е2-е4. Классическое начало, так сказать.
И тут в голову мне приходит спасительная мысль: буду повторять его ходы.
— И я тоже — классический ход: е2-е4, — бодро говорю я и двигаю пешку.
Через несколько ходов противник мой замечает подвох.
— Позвольте! — говорит он. — Да вы повторяете все мои ходы! Нечестно!
Я уличен, но пытаюсь вывернуться.
— Что вы! — притворно восклицаю я. — Я и не смотрю, как вы ходите. Мне до этого дела нет! Мне самому это в голову пришло!
Но противник готов простить мне эту мою хитрость в благодарность за то, что я дал ему несколько минут блаженства. Еще бы — играть, зная, что выиграешь! От этого у любого поднимется настроение.
— Ну, ладно, —говорит он, снимает мою маленькую пешку, а на ее место ставит свою большую.
— Что это вы делаете? — подозрительно спрашиваю я.
— Бью слоном вашу пешку!
— Зачем?
— Она мне мешает!
— Ах так! — и я своей пешкой перехожу через его, а его забираю.
— Так не ходят! — восклицает он. — Это неправильно!
— Почему неправильно? Мне ваша пешка тоже мешает! Я ее съел!
— Может вы и за фук будете брать? — ехидно осведомляется противник. — Поставьте обратно! И будьте любезны играть по правилам!
«Эх, если бы брать за фук, я бы у него уже полдоски снял!» — но это я думаю про себя, бурчу под нос.
— Дурацкая игра: своими же пешками нельзя ходить, куда хочешь!
Однако делать нечего — и я переставляю фигурку, похожую на башню.
— Нельзя так! — уже нервничает партнер. — Это не по правилам! Так ходит конь! Это не по правилам!
Я знаю, что он лучше понимает, что к чему, но меня охватывает азарт, а вместе с ним упрямость и желание спорить:
— А почему вы решили, что только ваши правила верные! И что вы все правила знаете! А вот мне один знакомый шахматист говорил, что в некоторых случаях башенка ходит, как конь!
— Ваш знакомый не умеет играть! — говорит он, все еще сдерживаясь.
Я начинаю защищать несуществующего знакомого.
— Не умеет играть? — возмущаюсь я. — Да он играл в одновременном сеансе с Талем и съел у него короля! Понятно? Съел!
— Королей не едят, — И он ставит ладью на место.
Расстроенный, я, не глядя на доску, делаю ход.
— Что вы делаете! — в ужасе кричит он. — Это же... Это же... — он не находит слов.
— Что? Опять не по правилам? — угрожающе спрашиваю я, готовый тотчас же прекратить игру.
— Нет! Но... — вероятно, я сделал какой-то глупейший, нелогичный ход и этим помешал ему завершить атаку. Я моментально чувствую это и решаю продолжать в том же духе.
— Так никто не ходит! — кипятится мой противник.
— Никто не ходит, а я пошел! Мои черные фишки. Куда хочу — туда иду!
Он начиняет бегать вокруг стола. Он садится, встает, стонет, кричит, а я хладнокровно, не глядя на доску, делаю ходы.
— Я же вам жертвую ферзя! — вопит он.
— А он мне не нужен, ваш ферзь!
— Но ведь вам это выгодно!
— Это уже мне позвольте знать!
— Зачем вы пошли башенкой?.. Куда вы поставили большую пешку?.. — он не заметил, что принял мою терминологию. И наконец взмолился: — Давайте разменяем несколько фигур, чтобы прекратить этот хаос!
— Нет! — жестоко говорю я и иду королем.
Еще немного, и, бесполезно поборовшись со мной, он смешивает фигуры, прячет их дрожащими руками и, сказав: «Это черт знает что», не попрощавшись, уходит. Поле боя за мной! «А интересная игра», восхищенно думаю я, и кто знает, может быть, через некоторое время я подойду к вам в парке с доской и попрошу вас:
— Сыграем!
— Я не умею! — скажете вы.
— О! Это пустяки! Я вас мигом научу!..

1956-1959
Владимир Высоцкий. Собрание сочинений в пяти томах.
Составитель С. Жильцов. Тула: «Тулица» 1993.